Форум » Ностальжи » Рассказы... о лЮбВи... и не только о ней » Ответить
Рассказы... о лЮбВи... и не только о ней
Счастливая: ДАВАЙТЕ СЮДА ВАШИ ПРИЗНАНИЯ...ВАШИ ИСТОРИИ....ВАШи МЫСЛИ ЦЕНИТЕ КАЖДОЕ МГНОВЕНИЕ [more] Уже прошло больше года с тех пор, как нет Кати. Катеночка. Моей милой девочки-ангелочка, любовь которой я предал. Я сам вынес себе приговор. И сам буду казнить себя за это всю жизнь. Да что там казнить, сейчас я несу самое жестокое наказание за то, что совершил. Наказание жизнью, временем и мыслями, которые не дают мне покоя ни днем, ни ночью. Ты перевернула мою жизнь Именно так и произошло, когда я впервые тебя увидел. Твои рыжие кудряшки переливались на солнце, в глазах блестели веселые огоньки, улыбка сводила с ума. В этот день ты окончила медицинский университет, и вы дружной компанией отправились отмечать получение дипломов на теплоходе. В тот вечер я был с другой. Но был очарован тобой. В тебе было что-то особенное. Я пил. Пил много. Это расковывало и придавало уверенности в себе (я ведь находился в чужой компании). Моя спутница весь вечер пилила меня за это, а потом закатила грандиозный скандал и устроила феерическое шоу с публичным разрывом наших отношений. Я был взбешён. Да что я такого сделал! Выпил. Но праздник же. Сбежать от позора было некуда, кругом одна вода. И водка. Дальше – не помню. Проснулся в чужой квартире. С трудом поднялся, вышел на кухню, а там… ты, рыжий ангел. Тогда я обидел тебя впервые. - Что ты себе думаешь? Зачем приволокла меня сюда? Мне жалость твоя не нужна! Ушел, хлопнув дверью. Через день вернулся, извинялся, корил судьбу и жаждал твоей жалости. - Она ведь меня бросила. Ушла… Ты не промолвила ни слова за время моего плача-монолога. Внимательно слушала. Потом взяла за руку и тихо на ушко прошептала: «Жизнь продолжается… Пойдем, я тебе покажу…» Ты провела со мной весь день, ты показала мне весь город, я увидел его по-новому, потому что рядом была ты. Странно, мы даже не держались за руки, но я ощущал тепло твоего тела даже на расстоянии. Вечером мы расстались, не давая друг другу никаких обещаний. Все пройдет, и это тоже Я остался опять один, во мне вновь начала закипать обида «на несправедливость». Я пил три дня. До беспамятства. Потом опять пришел к тебе. И ты опять жалела, гладила по волосам и тихо шептала: «Все пройдет, и это тоже». Я ответил поцелуем. Ты не была к этому готова… - Я никому не нужен, - скулило во мне обиженное самолюбие. – Я конченый человек. Со мной никто не хочет быть. Хлопнул дверью. Ушел в запой на положенную в таких случаях неделю. Вылетел с работы. Еще неделя. Я заливал свою жизненную трагедию, которая благодаря алкоголю росла, приобретала новые формы, дополнялась деталями. Закончились деньги. И друзья, которым я доверял свои душевные тайны, тоже. Ты нашла меня утром на скамейке у своего подъезда, я провел здесь всю ночь. Подняться к тебе не позволяла гордость. Попросил денег взаймы – заплатить за аренду квартиры. В тот же день прогулял все. Вечером вернулся к тебе. Ты уложила меня спать. Утром накормила завтраком, не промолвив ни слова. - Мне так нужна была твоя любовь, а ты меня отвергла, - начал было я свои вечные претензии. - Меня выбросили с работы, как ненужный хлам. В то время, как мне просто необходима была помощь… Теперь я без денег, без квартиры, без любви… Ты взяла меня за руку и повела в больницу, где работала, надела на меня халат, шапочку, маску и повела по коридору. За стеклом в огромной белоснежной палате находился всего один пациент, рядом с ним на коленях стояла девушка, плакала и целовала его руку. - Ему 30. У него рак. Остались считанные дни, - не поворачиваясь, сказала ты. – Она любит его. У них маленький сын. У нее есть деньги, но она не в силах что-либо сделать. Я опешил. - Пойдем дальше? Не сразу все устроится… Я целый день провел в больнице, вечером мы вернулись домой. Да, ты сказала, что твой дом будет нашим, если я… - Катенька, ну, конечно, я сделаю все, что ты попросишь. Брошу пить. Устроюсь на работу. Я на руках тебя носить буду. Только разреши мне быть рядом. Не бросай меня. Все это было красиво на словах, и практически невыполнимо на деле. Устроиться на работу не мог, потому пил. Пил, потому что не мог устроиться на работу. Винил тебя за то, что у тебя все было и все получалось. Убегал из твоего-нашего дома. Меня раздражала твоя святость. Я унижал и оскорблял тебя, пытаясь возвысить себя. А ты любила. Искренне, нежно. Прощала все, возвращала меня и тихо шептала: «Не сразу все устроится…» Ты наивно верила в то, что, давая в очередной раз обещание, я его сдержу. Ты пошла на хитрость – придумала мне работу: «А не сделать ли нам ремонт в квартире?» И правда подействовало. Я загорелся идеей, сам нарисовал эскизы, подобрал материалы. С утра до вечера белил, красил, клеил… Вечером встречал тебя с работы, хвастался результатами. Наверное, это были единственные несколько месяцев, когда ты была счастлива. - Олежка, ты скрывал столько талантов! Наконец-то в доме появился хозяин! Счастлив был и я. Так счастлив, что мне хотелось кричать всему свету об этом! Я люблю и любим! И я кричал. Я делился своей радостью с друзьями, говорил с ними только о тебе, пока не услышал приговор: «Подкаблучник!» Будет, как я сказал! В тот вечер я не вернулся домой. Я начал играть в «настоящего» мужчину: «Будет, как я сказал!», «Я так хочу!». Я грубил тебе, слушал, но совершенно не слышал тебя. А ты терпела мой пьяный бред, унижения. Уж не знаю, как тебе удалось все вернуть на круги своя, но «держался» я недолго. Придя однажды домой, я обнаружил там твоих подруг. Вы, веселясь, доклеивали последний рулон обоев - я так и не удосужился закончить начатое. - Ах, так! Я опять «уволен»? Ты считаешь, что я ни на что не гожусь? Меня ни во что не ставят! Ты оказалась в той же ситуации, в которой был я, тогда, на теплоходе… Но разве об этом я думал… Ушел. Запил. Ты звонила мне, но я был слишком увлечен своей обидой. Вернулся к вечеру следующего дня. От тебя никаких укоров! Вернулся – и хорошо! Все будет теперь хорошо! Опять простила. - Имею честь пригласить тебя завтра на торжественный ужин, - растерянно улыбнувшись, сказала ты. – Завтра начинаем новую жизнь! И вот ужин на столе. - Только твои любимые блюда! - А где бутылка? - Ты же обещал! - Мужчина я или нет! - Да. На сей раз ушла ты. Я не стал держать. Сколько можно держать меня на коротком поводке. - В конце концов, ты должна уяснить, что я такой, какой есть! Хватит меня менять и перестраивать! – проговаривал я свой «примирительный» спич. Ты не вернулась. Никогда. Водителя, который тебя сбил, так и не нашли. И я был не в силах что-либо сделать. За ужином ты хотела мне сказать, что у нас будет ребенок. Что имеем, не храним… Это был удар. Поймет меня только тот, кто пережил смерть близкого человека. Насколько близким человеком ты для меня была, я понял лишь сейчас. Однажды, перебирая твои вещи, случайно наткнулся на дневник. Боже, как же ты страдала, сколько боли я причинил тебе! И как, несмотря ни на что, ты любила меня. Я рыдал, выл, качался по полу, бил руками в стену, стараясь причинить себе боль, хотел убить себя. Почему я понял все так поздно? Почему не умел ценить каждое мгновение, когда ты была рядом? Почему не уберег тебя? Почему дарил тебе так мало счастливых минут, при том, что ты дарила мне всю себя. Почему видел только себя, свои обиды и игнорировал твои слезы? Я знаю, что ты простила бы меня, но я не прощу себе этого никогда.[/more]
Счастливая: Дао Ведьмы Когда-то, давным-давно, когда ромашки еще имели запах, дневной свет казался прекрасным и не мешал мыслить, когда не был изобретен кофе, в то время любовь яркими солнечными зайчиками прыгала по стенам их маленькой уютной квартирки. Вечерами Они возвращались домой, чтобы поговорить о том, как прошел день, что он принес хорошего, какие были неприятности… Она доверчиво склоняла голову Ему на плечо, а Он нежно гладил белоснежные перья ее крыльев, получая в ответ сияние влюбленных глаз и нежность доверчивой души… Это было самое обыкновенное в мире счастье, похожее на счастье других людей, но им казалось, что такое происходит только с ними. Водовороты событий, приятных и не очень, накладывали на души свои печати и штампы, шло время, и Он стал забывать о мелочах, из которых состоит счастье. - Мне не хватает тебя, - говорила Она. - Мне некогда, у меня нет времени на глупости, - отвечал Он. И легко кружась, падало на пол белым пятном легкое перышко. Солнечный зайчик забился под шкаф, виновато шевеля разноцветными ушками. - Давай поговорим, - умоляла Она. - С тобой не о чем разговаривать! - походя бросал Он. Несколько солнечных зайчиков метнулись к раскрытой форточке и вылетели на свободу в поисках счастья… Кружась в воздухе, на землю бесшумно падал еще один клок уже чуть пожелтевших перьев… - Я люблю тебя! – выкрикивала Она в истерике. - Какая любовь в нашем возрасте? - холодно возражал Он Подкрашенные алым перья с мокрым шлепком плюхались на пыльный линолеум. В углу начинали разлагаться трупики не сбежавших во время солнечных зайчиков. Литры кофе, пива, и километры бессонных ночей вымывали из организма кальций, так необходимый для перьев. Грязные, почерневшие, похожие на облезлую ворону, крылья бессильно тащились за ней: - Я ненавижу тебя, ты ничтожество!!! - пьяным, охрипшим от слез голосом, хлестала Она. - Ты - дрянь! - парировал Он. - Я не позволю тебе быть счастливым! - Ты – ведьма! Любовь, зажав ладонями уши и крепко зажмурив глаза, ползком пробиралась под молниями беспощадных, убивающих слов. Выбравшись на улицу, она отряхнула запылившийся подол. Обернулась в последний раз на окно своего бывшего дома, покрутила у виска и, подобрав концы разорванной юбки, пустилась, сверкая пятками в поисках новой обители. Она же, дождалась, когда выпали последние замызганные перья, смела их в совок, выкинула в помойное ведро, собрала свои вещи и тоже ушла… Привыкнув к скорости и высоте, Она долго не могла принять свое новое положение. Но какое-то время летать не хотелось, а потом душа постепенно излечивалась. Километраж бессонных ночей подходил к финишной прямой, литры алкоголя сворачивались до рюмочки «по поводу», а кофе снова стал необходим лишь по утрам. Вновь захотелось летать, но беспощадно изгнанный из организма кальций не дал вырасти новым крыльям. Она скучала по небу, по свободе, по счастью. Так в доме появилась метла. Она и раньше не могла спать в полнолуние, слонялась по квартире в бесконечном ожидании его прихода. Теперь же, садясь на метлу, Она взвивалась в ночное небо, поближе к круглой глупышке - единственной свидетельнице Ее любви, Ее позора и Ее свободы. Она взлетала, круто забирая вверх, ветер трепал Ее волосы, а лунный свет ласкал голое непокорное тело. Оттолкнувшись рукой от самой далекой звезды, она со свистом пикировала вниз, наслаждаясь свободой и азартом полета. Он, как всегда, поздно возвращался домой, шел по пустой улице, думая бесконечные мысли о том, что, возможно, они поспешили, что слова могли быть более мягкими, а действия более обдуманными. Пронзительный свист, оторвал его от грустных мыслей. Он посмотрел на небо, но не увидел там ничего, кроме полной луны. Вдруг в высоте он услышал дикий хохот, сквозь который прорывались до боли знакомые нотки всхлипов. Почудилось, будто кто-то мягко коснулся щеки. Он вздрогнул, перекрестился и облегченно вздохнув, вошел в дом, чтобы собрать наконец-то трупики погибших солнечных зайчиков и начать жить заново. ****************** Ей было очень больно решиться, но… пролетая мимо, Она коснулась легонько его щеки, прошептав беспрекословное и необратимое Ведьмино «Свободен!»… А налетавшись до одури и бесчувствия, она вернулась в солнечный день, храня на кончиках пальцев запах и пыльцу его теплой щеки, вернулась, чтобы обрести простое женское Счастье
Счастливая: Если бы я была ветром... …я буду рядом с тобой, буду легким ветром буду гладить твое лицо, целовать губы исчезать в полнолунье, но вновь приходить с рассветом и просто рядом с тобою буду... посвящается Двум Ветрам Я ушла. Хлопнула дверью и ушла.. от бесполезных и ничего не значащих слов, от глупых и нелепых обвинений, наконец, ото лжи… Я должна быть сильнее и выше этого. Я должна перебороть себя и выдержать этот удар… я шла по улице, залитой светом, и напевала какую-то странную песенку, пришедшую в голову пару минут назад: Не плачь, только не плачь На морозе замерзнут слезы Не плачь, только не плачь, А тем более, если поздно Не плачь, я прошу, не плачь, Ты сильная, это правда Не плачь, я прошу, не плачь, Скоро наступит завтра… Да уж… главное не расплакаться…. Я шла по направлению к лесу.. мне просто необходимо было побыть одной. Навстречу мне на тропинку выбежала пушистая смешная белка… она села и вопросительно посмотрела на меня.. - На, угощайся! – я протянула ей орешки, так кстати оказавшиеся у меня в кармане. Она подбежала и своими маленькими лапками быстро-быстро очистила орешек и начала его грызть…я высыпала остальные и пошла дальше, вглубь… - Эй, подожди! – я услышала чей-то голос и обернулась. – Подожди.. ко мне подошел парень, непонятно откуда появившийся в этом лесу. - Почему она тебя не испугалась? Я много раз пытался кормить белок, но они даже не подходят. – он с удивлением посмотрел на меня. - Просто они очень хорошо меня знают… я часто кормлю их. - Здорово. А почему ты одна? Можно составить тебе компанию? Я хотела уже ответить, что я ушла, чтоб побыть в одиночестве, но передумала и согласилась. И дальше мы шли уже вдвоем. Он представился. Его звали Сережа. Я тоже представилась. А осень уже ворвалась в мир и заняла власть над природой. Под ногами был ворох опавших листьев, которые мы поднимали ногами. Он практически ничего не говорил. Лишь иногда комментировал сорвавшийся листик или пробежавшего от дерева к дереву зверька. - А ты часто так уходишь и бродишь в одиночестве? – спросил Сергей. - Да. Когда мне нужно подумать и принять важное решение… - А сейчас, ты тоже принимаешь решение? - Нет, я его давно приняла, а теперь пытаюсь это осознать. Он снова замолчал. Время от времени он оглядывался на меня и, иногда, улыбался... его глаза светились.. или просто мне тогда так казалось… - Ты любишь мечтать? – вдруг спросил Сергей - Да, но потом сложно принимать реальность… - А ты мечтай о реальности! – он сказал эту фразу и вдруг рассказал мне свои мысли. – Я мечтаю быть ветром, чтобы быть свободным, гладить верхушки деревьев, поднимать волны на море, приносить прохладу в жаркие дни… - он немного затих, но продолжил – чтобы гладить твои волосы, прикасаться к твоим губам. - Но зачем … – я пыталась возразить – ты же знаешь меня всего несколько минут? - А мне кажется, что целую вечность… – Он остановился. - Не стоит – я пыталась притормозить его. – Я не обещаю тебе ничего. Я сейчас ни к чему не готова. Он ничего не сказал. Просто взял меня за руку и мы пошли дальше. На мир уже опускался вечер. Мне нужно было возвращаться. - А что бы делала ты, если бы стала ветром? – спросил неожиданно Сергей. - Я? – я задумалась – Я бы, наверно, была очень веселым и непоседливым ветерком. Летала бы по лесам и полям, поднимая траву и листья, взъерошила бы людям волосы, подгоняла бы их идти вперед. - А если бы ты встретила меня? - Тогда я бы утихла, чтобы ты не заметил меня и стала рассматривать твои глаза. А потом улеглась бы у тебя на плече и уснула, согревшись твоим теплом. – Я сама не ожидала от себя такого ответа. Больше мы не говорили об этом. Мы возвращались домой. Он поехал провожать меня домой. Мы шли по дорожке от метро, а ветер летал вокруг, он был теплым и легким… - Мы увидимся еще? – он уже собирался уходить. - Да. Завтра, там где встречаются ветра, чтобы наслаждаться свободой… - Хорошо – Сережа скользнул по моим губам, погладил волосы и улыбнулся. А я… я стояла и смотрела в его глаза. - До завтра, ветер! - До завтра…
Гость: - Алло. Привет, это я. - Привет. - Как дела? - Нормально, спасибо. А у тебя? - Тоже ничего. Чего не спишь так поздно? - Не знаю, не спится. Ночь сегодня такая тёмная-претёмная. Какая-то глубокая... - Луну видишь? Она сегодня тоже какая-то необычная. Большая такая и почему-то очень жёлтая. - Вижу. Здорово. Мы с тобой видим одну луну. Господи! Как же я тебя люблю! - Нет, нет, не говори этого, подожди, впереди ещё такая большая жизнь, ты ещё тысячу раз скажешь мне это. - Тысячу? - Нет, две, три, десять, миллион... Много миллионов раз я буду слышать, как ты говоришь мне это... - Господи. Какая же сумасшедшая луна. Давай загадаем желание! - Смешная. Желание загадывают, когда звёзды падают или когда монетку в реку кидают, но когда смотрят на луну, не загадывают желание... - Всё равно. Давай. Я очень хочу. Очень-очень. И прямо сейчас. - Давай. Я уже загадал. - И что же? - Говорить нельзя – не сбудется! - Нет, про "лунные" желания говорить можно! - Ладно. Я загадал, чтобы через много-много лет, когда мы закончим институт и нас отправят с наших работ на законные пенсии, чтобы когда-нибудь тогда мы проснулись с тобой такой же тёмной ночью и увидели такую же большую жёлтую луну. И если так будет, то будет жива наша любовь, навсегда, и даже тогда, когда мы, совсем старенькими тихо помрём в своих уютных кроватках. - Милый, нежный, единственный. Мне кажется, что я сейчас разорвусь. То, что ты говоришь, - это так прекрасно. Я очень, очень, очень люблю тебя. - Господи... Какая же всё-таки луна... Никогда её такой не видел... Знаешь... Я тут подумал... Я, наверно, буду любить тебя всегда... Всю жизнь... Всю... - И я... буду любить тебя всегда. До самого конца, до самой смерти... буду любить тебя... *** - Алло. Добрый день. Простите, а могу я поговорить с Настей? - Да, я слушаю вас. - Настя, это ты? - Да, это я. Простите, а с кем я говорю? - Настя, это Александр… Саша. - Саша? Ка... Саша... Это ты? - Да это я, Настя. - Здравствуй, Саша. Не может быть… - Как ты живёшь, Настя? - Я... я... Господи! Смешной ты человек. Звонишь спустя двадцать лет и так вот абсолютно спокойно спрашиваешь, как я живу… Я, поверь, не знаю, что тебе сказать... Ну... живу, живу... Кручусь, верчусь, помаленьку… А ты, ты – что, где... - Всё так же, как и у тебя, Настя. Тоже кручусь, тоже верчусь... Живу, словом... - Какой ты сейчас? - Не дождётесь. Ни одного седого волоса... Ты замужем, Насть? - Была... Разведена. - Несчастная любовь? - Нет. Просто, как говорят, не сошлись характерами. А как твой личный фронт? Я же ничего, совсем ничего о тебе за эти годы не слышала! - Моя вторая жена опять беременна. Ждём второго пацана. Первая – иногда звонит и даже заходит. - С ума сойти! Бурно живёшь. А сколько лет твоему первому? - Тринадцать. Весь в папу! - У меня дочка. Красавица растёт. Ей всего одиннадцать лет, а кокетничает с мальчиками, как умудрённая опытом взрослая женщина. - С ума сойти, Настька! Двадцать лет! Как один день! *** - Алло. Здравствуйте. Это квартира Пахомовых? - Да. - Извините. Будьте добры Настю… Анастасию Фёдоровну… - Это я. - Здравствуй, Настя. Это Саша. - Какой Саша, простите? - Александр Николаевич... Ну Саша, твой одноклассник. - Саша?! Это ты?.. Слушай, у тебя отличная привычка звонить раз в двадцать лет. - Да, ты права. Ну… суета, суета, жизнь... сама, знаешь. - Да... знаю. Но я тебя не забывала. - И я тебя, Настя, не забывал. Клянусь... ни на минуту. Просто всё никак не добирался до телефона. Бывало, соберусь позвонить и откладываю. Так откладывал годы, десятилетия... Теперь уж откладывать нельзя… - Старость грядёт, Шурик?.. - Да... Смешно... но стареть очень не хочется. Совсем не хочется. - А ведь если подумать, мы прожили уже больше, чем нам осталось. Жизнь пролетела, как один день. А мы всё летели и летели за ней. Только она, сам знаешь, всё равно быстрее. - Помнишь, мы всё думали, с кем угодно – только не со мной, только не со мной. Ошибались. Так не бывает. И моя седая башка с моим радикулитом говорят мне об этом каждое утро. - Ты стал философом. - Годы берут своё. - Но голос твой не изменился ни на капельку. - Ты помнишь мой голос? - ...Я помню всё. *** - Алло! Алло! Вас плохо слышно! Добрый день. Простите. А позовите, пожалуйста, к телефону Анастасию Фёдоровну. - Простите, а кто её спрашивает? - Что?! Говорите, пожалуйста, громче - я плохо слышу! - С кем я говорю?! - Это Александр Николаевич. - Александр Николаевич?.. А-а-а... Вы... вероятно, её одноклассник? - Да, да! Тот самый. - Здравствуйте, Александр Николаевич. С вами говорит Марина, дочь Анастасии Фёдоровны. Мама много рассказывала о вас... Вы знаете... она умерла... полтора года назад... *** - Алло. Привет, это я. - Привет. - Как дела? - Нормально, спасибо. А у тебя? - Тоже ничего. Чего не спишь так поздно? - Не знаю, не спится. Ночь сегодня такая тёмная-претёмная. Какая-то глубокая... - Луну видишь? Она сегодня тоже какая-то необычная. Большая такая и почему-то очень жёлтая. - Вижу. Здорово. Мы с тобой видим одну луну. Господи! Как же я тебя люблю! - Нет, нет, не говори этого, подожди, впереди ещё такая большая жизнь, ты ещё тысячу раз скажешь мне это. - Тысячу? - Нет, две, три, десять, миллион... Много миллионов раз я буду слышать, как ты говоришь мне это...
Pat372: Гость Трогательно
Гость: Повесть о проститутке, ставшей верной женой Глава первая о Борисе, ее дочке и оргазме Я поднимаю руку. Хотя этого можно было и не делать. Владелец вольво остановился не сразу, а чуть проехал. Я его понимаю. Если не сотни глаз, то десятки видят эту картину – девушка легкого поведения, стоящая на обочине одной из оживленных трасс города, ловит клиента. Особенно любопытны пассажиры общественного транспорта и маршрутных такси. Но я не девушка легкого поведения! Ошибаетесь! Самого что ни на есть тяжелого! Владелец вольво мужчина средних лет. Ему, судя по легкому инею на висках, чуть за сорок. Он не перегибается через переднее сиденье, чтобы открыть мне дверь. Я знаю таких: они уверены в себе только с теми, кто зависим от них. И слегка трусливы. Остановиться чуть дальше – это подстраховка. Я открываю дверь: - Не передумал, - спросила я уже на сиденье, и сразу лезу в сумочку за сигаретами с легким ментоловым запахом. Он перебивает запах мужчины, лезущего ко мне с поцелуями. В тот самый момент. Подобные клиенты зомбированы своими женами, которые знают, что делают: «Ты меня поцелуй сначала, подогрей, а после…» Или в тот самый момент: «Ну, целуй меня, целуй!» Пряча пачку сигарет в сумочку, показываю клиенту упаковку презервативов. Они у меня обычные. Навороченные пусть покупают сами клиенты! Затем подсаживаюсь ближе к водителю. Моя рука делает рекогносцировку. Это поглаживание ног мужчины, легкий обжим. Ответная реакция говорит о том, что особых извращений можно не ожидать. Хотя ничего полностью нельзя предугадать. - Ладно, - мужчина достает свои сигареты и прикуривает от зажигалки в приборной доске, и в этот момент я подумала, что мы знакомы, - брось ты это! На сколько рассчитываешь? Даже не поворачивается ко мне. Смотрит перед собой. Но машину он ведет классно. Ловит каждый просвет впереди, лавирует между рядами, подходит к перекрестку как раз на зеленый. Таким проститутки нужны, чтобы слегка расслабиться. И деньги у таких есть. - Две сотни, - говорю, тоже рассматривая лобовое стекло, словно на нем засветились титры моего любимого фильма «Красотка» с Ричардом Гиром и Джулией Робертс в главных ролях! - Ты же уличная! – легкий поворот в мою сторону. - Я круглосуточная! У меня кредит за квартиру, вот и подрабатываю, как могу! - Круто, - усмехнулся он, - посмотрим в деле, но дам три сотни, если сделаешь то, что попрошу. - Тогда придется набросить! Когда так предупреждают, я подписываю контракт! - Какой контракт, о чем ты? - Устный… - Ладно, едем, ты еще та штучка! - Я не штучка, а Лариса. - Борис. Наконец он посмотрел на меня. В его серых глазах я прочитала провалы. Такие как и в моих глазах, когда долго смотрю на себя в зеркало. Это провалы души, памяти и еще чего-то, опасное безвозвратностью. Вольво хорошая машина. Мы скоро оказываемся за городом, мчимся по трассе в аэропорт, но сворачиваем в дачный массив. Со стороны трассы Сокские дачи – это демонстрация богатства самарской деловой и политической элиты. Мы въезжаем на территорию трехэтажного особняка. Мягко шуршат шины по гравию. Я успеваю осмотреть возможные пути отступления… Нас встретила прислуга. Пожилые мужчина и женщина. Женщина была в белом переднике, мужчина – в комбинезоне. Мне показалось, что они муж и жена. - Дарья, - сказал Борис, - мы будем в гостиной. Обслужи нас. Большая гостиная была на втором этаже. Светлая, три стены были наружными с широкими окнами. Но все было зашторено, и мягкий рассеянный свет хорошо сочетался с прохладой кондиционеров. В мягких креслах можно сразу уснуть. Небольшую часть гостиной перегораживал стеллаж с книгами. Хорошие глянцевые издания, справочники, атласы. Это придавало помещению вид рабочего кабинета, но шикарная тахта у противоположной стеллажу стены мешала такому восприятию. «Вот здесь он меня будет…», - подумала я и осталась довольной: чисто, уютно, прислуга привыкшая. Бровью не повела эта Дарья. Но Борис указал на кресло: - Располагайся! Я переоденусь. Я утонула в кресле. Вошла Дарья с подносом. На столике передо мной появились коньяк, конфеты, чистая пепельница. Борис вернулся не в халате, как я предполагала, а в легком летнем костюме - рубашка на выпуск и шорты. Ноги стройные, крепкие и по-мужски прикрыты негустым ковром мелких в колечки волос. Однако он сел не в кресло, а придвинул пуфик. - Лариса? Я посмотрела на него и вдруг неожиданно увидела свое отражение в экране телевизора с плоским плазменным экраном. Мой облик в темных тонах был романтичным. Я не остригла волосы до старушечьего маразматического одуванчика на голове. У меня была толстая коса, начинающаяся с верхней части затылка, и заканчивающаяся чуть ниже плеч. Такую прическу любит актриса Младлена Коротич. Ну вы ее не знаете, потому что она снялась в одном фильме… Но я уже познала практическую пользу толстого слоя волос на затылке. Я падала и отделывалась лишь незначительными ушибами ног и бедер. А голове – ничего! Правда, один из клиентов, под 110 килограммов весом, попытался потаскать меня за косу, когда ему показалось, что я тоже кончаю: «Ты мне детей тут не парь, тварь!» Так он кричал в рифму. Я заехала ему ногой в пах. Но это было в первый год моей практики жрицы любви. Еще в прихожей я обратила внимание на тусклый взгляд его больших глаз и подумала, что у человека с таким тоскливым взглядом можно было попросить и все четыре сотни. - Лариса? – повторил Борис. – Я помню тебя с диктофоном, когда ты пришла ко мне с этим рыжим оператором… Веней, кажется. А тебя звали Олесей. Это было десять лет назад. Я узнала молодого бизнесмена Кудряшова. Это было, действительно так но, в прошлой жизни! - Олеся умерла, - сказала я. И закурила. - Хорошо. О покойных или только хорошее, или ничего. Банальность кстати. Начитанный мне попался клиент. Борис встал. И в этот момент в гостиную влетела девушка, в топике, приоткрывшем ее загорелый животик. Она была стройненькой, веселой и с очень невинным взглядом больших зеленоватых глаз. Я вспомнила свои шестнадцать. - Это моя Диана, - представил Борис, и меня ей, - Лариса - профессиональная проститутка! - Ой, как здорово! – захлопала в ладошки дочь Бориса. - Я не состою в профсоюзе проституток, - ответила я. Меня не покоробили ни тон, ни слова клиента. И почувствовала, что работать придется больше головой. - Расскажи Лариса о том, как ты вышла на панель? - Охренеть можно, - не выдержала я и спросила, - это твоя затея привести меня сюда? - Нет моя. – Тотчас же отозвался ее папа. - Сочинение в школе писать? – не унималась я. - Нет, - опять ответил за дочь Борис. – У нее в голове засела мысль стать проституткой. - Серьезно? Диана кивнула головой и прыгнула в кресло. Она почти утонула в нем. Лишь озорное личико смотрело на меня из прямоугольника спинки кресла. - Если я начну рассказывать, то это будет совращение малолетних. Следовательно – статья! Откуда я знаю, где у вас здесь спрятана видеокамера? - Я добавляю сотню за твой откровенный рассказ. Я потушила сигарету. Всякое у меня было за семь лет работы жрицей любви. Сначала нас называли путанами. Это было красиво. Это было совсем ново для России. И сначала безопасно, если только умело предохраняться от беременности и болезней. - Ну что ж, девочка, - сказала я. И налила себе немного коньяка.
Счастливая: Гость пишет: - Алло Добрый день Гость пишет: - Алло..... Гость пишет: - это я..... Гость пишет: - она умерла... грустно... Почему так в жизни происходит? Почему два любящих человека не могут быть вместе? Или для того что бы сохранить любовь на всю жизнь обязательно нужно расстаться???
ЯБЛОЧКО: Гость пишет: - Нет, нет, не говори этого, подожди, впереди ещё такая большая жизнь, ты ещё тысячу раз скажешь мне это. плииин.......вот эт романтика.......
Сибирочка: Нежность Анри Барбюс. 25 сентября 1893 г. Мой дорогой, маленький мой Луи! Итак, все кончено. Мы больше никогда не увидимся. Помни это так же твердо, как и я. Ты не хотел разлуки, ты согласился бы на все, лишь бы нам быть вместе. Но мы должны расстаться, чтобы ты мог начать новую жизнь. Нелегко было сопротивляться и тебе и самой себе, и нам обоим вместе... Но я не жалею, что сделала это, хотя ты так плакал, зарывшись в подушки нашей постели. Два раза ты подымал голову, смотрел на меня жалобным, молящим взглядом... Какое у тебя было пылающее и несчастное лицо! Вечером, в темноте, когда я уже не могла видеть твоих слез, я чувствовала их, они жгли мне руки. Сейчас мы оба жестоко страдаем. Мне все это кажется тяжелым сном. В первые дни просто нельзя будет поверить; и еще несколько месяцев нам будет больно, а затем придет исцеление. И только тогда я вновь стану тебе писать, ведь мы решили, что я буду писать тебе время от времени. Но мы также твердо решили, что моего адреса ты никогда не узнаешь и мои письма будут единственной связующей нитью, но она не даст нашей разлуке стать окончательным разрывом. Целую тебя в последний раз, целую нежно, нежно, совсем безгрешным, тихим поцелуем --ведь нас разделяет такое большое расстояние!.. 25 сентября 1894 г. Дорогой мой, маленький мой Луи! Я снова говорю с тобою, как обещала. Вот уж год, как мы расстались. Знаю, ты не забыл меня, мы все еще связаны друг с другом, и всякий раз, когда я думаю о тебе, я не могу не ощущать твоей боли. И все же минувшие двенадцать месяцев сделали свое дело: накинули на прошлое траурную дымку. Вот уж и дымка появилась. Иные мелочи стушевались, иные подробности и вовсе исчезли. Правда, они порой всплывают в памяти; если что-нибудь случайно о них напомнит. Я как-то попыталась и не могла представить себе выражение твоего лица, когда впервые тебя увидела. Попробуй и ты вспомнить мой взгляд, когда ты увидел меня впервые, и ты поймешь, что все на свете стирается. Недавно я улыбнулась. Кому?.. Чему?.. Никому и ничему. В аллее весело заиграл солнечный луч, и я невольно улыбнулась. Я и раньше пыталась улыбнуться. Сначала мне казалось невозможным вновь этому научиться. И все-таки, я тебе говорю, однажды я, против воли, улыбнулась. Я хочу, чтобы и ты тоже все чаще и чаще улыбался, просто так - радуясь хорошей погоде или сознанию, что у тебя впереди какое-то будущее. Да, да, подними голову и улыбнись. 17 декабря 1899 г. И вот я снова с тобой, дорогой мой Луи. Я - как сон, не правда ли? Появляюсь, когда мне вздумается, но всегда в нужную минуту, если вокруг все пусто и темно. Я прихожу и ухожу, я совсем близко, но ко мне нельзя прикоснуться. Я не чувствую себя несчастной. Ко мне вернулась бодрость, потому что каждый день наступает утро и, как всегда, сменяются времена года. Солнце сияет так ласково, хочется ему довериться, и даже обыкновенный дневной свет полон благожелательности. Представь себе, я недавно танцевала! Я часто смеюсь. Сперва я замечала, что вот мне стало смешно, а теперь уж и не перечесть, сколько раз я смеялась. Вчера было гулянье. На закате солнца всюду теснились толпы нарядных людей. Пестро, красиво, похоже на цветник. И среди такого множества довольных людей я почувствовала себя счастливой. Я пишу тебе, чтоб рассказать обо всем этом; а также и о том, что отныне я обратилась в новую веру - я исповедую самоотверженную любовь к тебе. Мы с тобой как-то рассуждали о самоотверженности в любви, не очень-то хорошо понимая ее... Помолимся же вместе о том, чтобы всем сердцем в нее поверить. 6 июля 1904 г. Годы проходят! Одиннадцать лет! Я уезжала далеко, вернулась и вновь собираюсь уехать. У тебя, конечно, свой дом, дорогой мой Луи, ведь ты теперь совсем взрослый и, конечно, обзавелся семьей, для которой ты так много значишь. А ты сам, какой ты стал? Я представляю себе, что лицо у тебя пополнело, плечи стали шире, а седых волос, должно быть, еще немного и, уж наверное, как прежде, твое лицо все озаряется, когда улыбка вот-вот тронет твои губы. А я? Не стану описывать тебе, как я переменилась, превратившись в старую женщину. Старую! Женщины стареют раньше мужчин, и, будь я рядом с тобою, я выглядела бы твоей матерью - и по наружности, и по тому выражению глаз, с каким бы я смотрела на тебя. Видишь, как мы были правы, расставшись вовремя. Теперь уж мы перестрадали, успокоились, и сейчас мое письмо, которое ты, конечно, узнал по почерку на конверте, явилось для тебя почти развлечением. 25 сентября 1893 г. Мой дорогой Луи! Вот уже двадцать лет, как мы расстались... И вот уже двадцать лет, как меня нет в живых, дорогой мой. Если ты жив и прочтешь это письмо, которое перешлют тебе верные и почтительные руки,- те, что в течение многих лет пересылали тебе мои предыдущие письма, ты простишь мне,- если ты еще не забыл меня,- простишь, что я покончила с собой на другой же день после нашей разлуки. Я не могла, я не умела жить без тебя. Мы вчера расстались с тобой. Посмотри хорошенько на дату - в начале письма. Ты, конечно, не обратил на нее внимания. Ведь это вчера мы в последний раз были с тобою в нашей комнате и ты, зарывшись головой в подушки, рыдал как ребенок беспомощный перед страшным своим горем. Это вчера, когда в полуоткрытое окно заглянула ночь, твои слезы, которых я уже не могла видеть, катились по моим рукам. Это вчера ты кричал от боли и жаловался, а я, собрав все свои силы, крепилась и молчала. А сегодня, сидя за нашим столом, окруженная нашими вещами, в нашем прелестном уголке, я пишу те четыре письма, которые ты должен получить с 'большими промежутками. Дописываю последнее письмо, а затем наступит конец. Сегодня вечером я дам самые точные распоряжения о том, чтобы мои письма доставили тебе в те числа, которые на них указаны, а также приму меры к тому, чтобы меня не могли разыскать. Затем я уйду из жизни. Незачем рассказывать тебе - как: все подробности этого отвратительного действия неуместны. Они могли бы причинить тебе боль, даже по прошествии стольких лет. Важно то, что мне удалось оторвать тебя от себя самой и сделать это осторожно и ласково, не ранив тебя. Я хочу и дальше заботиться о тебе, а для этого я должна жить и после моей смерти. Разрыва не будет, ты бы его, возможно, и не перенес, ведь тебе все огорчения причиняют такую острую боль. Я буду возвращаться к тебе,- не слишком часто, чтобы понемногу мой образ изгладился из твоей памяти, и не слишком редко, чтоб избавить тебя от ненужных страданий. А когда ты узнаешь от меня самой всю правду, пройдет столько лет (а ведь время помогает Мне), что ты уже почти не сможешь понять, что значила бы для тебя моя смерть. Луи, родной мой, сегодняшний наш последний разговор кажется мне каким-то зловещим чудом. Сегодня мы говорим очень тихо, почти неслышно,- уж очень мы далеки друг от друга, ведь я существую только в тебе, а ты уже забыл меня. Сегодня значение слова сейчас для той, которая его пишет и шепчет, совсем иное, чем для того, кто будет читать это еловой тихо произнесет "сейчас". Сейчас, преодолев такое громадное расстояние во времени, преодолев вечность - пусть это покажется нелепым,--сейчас я целую тебя, как прежде. Вот и все... Больше я ничего не прибавлю, потому что боюсь стать печальной, а значит, злой и потому, что не решаюсь признаться тебе в тех сумасшедших мечтах, которые неизбежны, когда любишь и когда любовь огромна, а нежность беспредельна.
Pat372: Счастливая пишет: Почему два любящих человека не могут быть вместе? Или для того что бы сохранить любовь на всю жизнь обязательно нужно расстаться??? Хуже, когда люди встречаются и влюбляются поздно, чем рано
небесная: не стала читать.
Счастливая: Pat372 пишет: Хуже, когда люди встречаются и влюбляются поздно, чем рано чем хуже, ???????? любовь сама по себе хорошо, уж лучше поздно чем никогда....
Pat372:
Счастливая:
Счастливая: Робинзон Остров находился в стороне от всех трасс. Ни по морю, ни по воздуху тут никто не ходил и не летал. Это был типичный атолл, почти круглый, с полкилометра диаметром, ярко-зеленый если смотреть сверху. Вокруг него располагался коралловый риф, препятствующий проникновению во внутреннюю лагуну акул и прочей нечисти. Плюс он же почти полностью гасил штормовую волну. Это было тихое и спокойное место. Очень красивое и очень удаленное от цивилизации. Вова давно мечтал купить себе такой остров. Он поставил на эту карту все. Всю жизнь, всех друзей и родственников, весь свой труд. последние десять лет он жил и работал с этой мечтой. Найти такой остров, купить его, поселиться там отшельником и целыми днями ни о чем не думать. Пять лет назад, когда финансовое положение его фирмы стало достаточно прочным, чтобы можно было подумать об инвестициях, он и отыскал в каталогах этот атолл. Атолл был полностью необитаем и принадлежал небольшому государству, с которым не было практически никаких отношений, и даже его посольства в Москве не было. Еще год Вова искал выходы на людей, способных организовать сделку. У самого Володи денег на покупку острова не было, и в ближайшее время не предвиделось. А ждать он не хотел. Он знал, что втроем с партнерами, да еще если привлечь кое-какие оборотные средства, задача может стать вполне выполнимой. И Вова решился. Самое трудное - было убедить двоих партнеров в том, что можно из этого островка сделать туристическую Мекку для пресыщеных нуворишей, которых уже нельзя было ничем удивить. Здесь же можно было построить бунгало, поставить ветряную электростанцию, завезти в холодильники запас продуктов на месяц и бросить любителя острых ощущений на произвол судьбы. Правда, оставив ему спутниковый телефон, на всякий случай, если вдруг душа не выдержит одиночества, или случится чего непредвиденное. Так как сделку Вова устраивал сам, никто из его партнеров толком и не знал, где этот остров находится. Вова оформил бумаги, и начал готовить завоз оборудования на остров. Партнеры полностью доверили ему этот кусок бизнеса. И зря. Дальнейшие события развивались стремительно. Одного партнера вдруг арестовали. Через день он повесился в камере. Вова пометил в блокноте "минус 3 тыс. долл." Второй оказался на пике каких-то странных разборок с никому неизвестными бандитами, и его нашли с несколькими пулевыми отверстиями, без признаков жизни. "минус 3 тыс. долл." - появилась у Вовы еще одна запись. Тем временем небольшое транспортное судно было загружено ящиками с разобранным бунгало, с ветряной электростанцией, опреснительной установкой, холодильниками, комплектом спутникового ТВ, сублимированными продуктами, мебелью, инструментами и всем, всем, всем, что может еще понадобиться для отшельнической жизни. Особое внимание Вова уделил связи. На подставное лицо был куплен спутниковый телефон. К нему Вова купил пять штук запасных аккумуляторов и пару зарядных устройств. Счет был пополнен по максимуму. С учетом того, что звонить Вова собирался не чаще раза в два-три месяца, договориться с поставщиком продуктов о пополнении запасов, то должно было хватить на много лет вперед. И еще Вова взял с собой целый дипломат наличных денег. Он подготовился ко всему. И утром теплого весеннего дня судовая команда выгрузила Вову на атолле со всем закупленным скарбом. ... Прошло три месяца. Вова сидел на песчаном берегу внутренней лагуны и, обхватив руками голову с тоской смотрел куда-то вперед. Он уже давно собрал бунгало, мебель, электростанцию и опреснитель. Хозяйство функционировало как часы. Все было отлично. Правда запасы продуктов и выпивки уже подходили к концу. И сегодня случилось непредвиденное. Полностью заряженный, с трескающимся от денег счетом, новёхонький спутниковый телефон отказался ему помогать. Что с ним случилось, Вова не знал, и не мог знать, он не был инженером-электронщиком. Он просто не включался. И все. Просто. Вова вспомнил о том, как он держал в тайне название и координаты атолла от всех знакомых. Он также вспомнил как он всех оповестил о том, что он уезжает в длительную, многолетнюю служебную командировку. Он вспомнил десять тысяч долларов, которые он заплатил шкиперу транспорта, привезшего его сюда, за то, что шкипер обещал молчать вечно о существовании этого острова и о том, кого и когда он сюда привез. Вова вспомнил всех, кого он кинул, ради своей мечты. Он откинулся назад, завалился на теплый, белый песок, уставился в чистое небо и заплакал...
Сибирочка: Cекрет счастья...... Некий купец отправил своего сына к самому главному мудрецу за секретом счастья. Сорок дней юноша шел по пустыне, пока не увидел на вершине горы великолепный замок. Там и жил Мудрец, которого он разыскивал. Против ожиданий, замок вовсе не походил на уединенную обитель праведника, а был полон народа: сновали, предлагая свой товар, торговцы, по углам разговаривали люди, маленький оркестр выводил нежную мелодию, а посередине зала был накрыт стол, уставленный самыми роскошными и изысканными яствами, какие только можно было сыскать в этом краю. Мудрец обходил своих гостей, и юноше пришлось ожидать своей очереди два часа. Наконец Мудрец выслушал, зачем тот пришел к нему, но сказал, что сейчас у него нет времени объяснять секрет счастья. Пусть‑ка юноша побродит по замку и вернется в этот зал через два часа. „И вот еще какая у меня к тебе просьба, — сказал он, протягивая юноше чайную ложку с двумя каплями масла. — Возьми с собой эту ложечку и смотри не разлей масло." Юноша, не сводя глаз с ложечки, стал подниматься и спускаться по дворцовым лестницам, а два часа спустя предстал перед Мудрецом. „Ну, — молвил тот. — Понравились ли тебе персидские ковры в столовой зале; сад, который искуснейшие мастера разбивали целых десять лет; старинные фолианты и пергаменты в моей библиотеке?" Пристыженный юноша признался, что не видел ничего, ибо все внимание его было приковано к тем каплям масла, что доверил ему хозяин. „Ступай назад и осмотри все чудеса в моем доме, — сказал тогда Мудрец. — Нельзя доверять человеку, пока не узнаешь, где и как он живет". Юноша взял ложечку и снова двинулся по переходам замка. На этот раз он был не так скован и разглядывал редкости и диковины, все произведения искусства, украшавшие комнаты. Он осмотрел сады и окружавшие замок горы, оценил прелесть цветов и искусное расположение картин и статуй. Вернувшись к Мудрецу, он подробно перечислил все, что видел. „А где же те две капли масла, которые я просил донести, не пролив?" — спросил Мудрец. И тут юноша увидел, что пролил их. „Вот это и есть единственный совет, который я могу тебе дать, — сказал ему мудрейший из мудрых. — Секрет счастья в том, чтобы видеть все, чем чуден и славен мир, и никогда при этом не забывать о двух каплях масла в чайной ложке".
полная версия страницы